— А зачем ты его в колонку кладешь?
— Менты никогда в колонку не лезут. Нельзя класть в бардачок, под сиденье и в прочие места — менты первым делом туда шныряют. Понял меня? Так что никогда там его не вози. А еще есть место хорошее — видишь торпеду? — Он погладил рукой по пластмассовому прибору машины. — В торпеду можно и автоматик положить.
— «Калаш» не войдет! — сказал я.
— Ну, ты уж совсем! Кто же сюда его класть будет! Есть более компактные модели — «узи», израильские автоматы, они маленькие, чуть больше пистолета. Здесь очень удобно их возить, — повторил Вадик. — Ладно, поехали домой, отдыхать.
Третий день
Сегодня планировался отдых, но с отдыхом ничего не получилось. На нашу квартиру приехал снова Вадик и сказал мне:
— Надо одного лоха нам с тобой проводить. Поездить за ним, связи его установить. Сейчас мы поедем на квартиру, оборудование возьмем и за ним кататься будем. Видишь, какая работа у нас — день ненормированный!
Вскоре мы вышли из кафе. Заехали к нему домой. Вадик поднялся в квартиру, я остался в машине. Через несколько минут он вернулся, неся в руках два больших пакета. Мы поехали в сторону центра.
Вскоре мы оказались в районе Ленинского проспекта, остановились возле большого здания. Внизу находился какой-то ярко освещенный салон. Поставив машину недалеко, Вадик достал из пакета маленький зеленый бинокль.
— Что это за бинокль? — поинтересовался я.
— Это прибор ночного видения. Возьми и посмотри сам.
Я взял этот прибор у него из рук. Он был небольшой, очень похожий на обыкновенный бинокль. Я навел его на ближайшие кусты, все было видно в ярко-зеленом цвете. Нельзя сказать, что лица были ясно различимы, но силуэты людей вырисовывались отчетливо.
Затем Вадик раскрыл другой пакет и достал оттуда два парика, один протянул мне и сказал:
— Надевай, Серега!
Это были обычные женские парики. У меня темного цвета, у Вадика — рыжий.
— А зачем это?
— Специально, — сказал Вадик, — для маскировки.
Надев парики, мы устроились поудобнее и стали смотреть на улицу.
— А курить можно? — спросил я.
— Нет, нельзя.
Время от времени Вадик посматривал в бинокль на вход в здание, рядом с которым стояла «БМВ». Вскоре я заметил, как к машине подошли двое мужчин. Один из них был толстяк с круглым лицом, кудрявыми волосами. Другой был повыше, с темными волосами.
— Вот и наши объекты нарисовались, — сказал Вадик. — Заводи машину!
Я аккуратно повернул ключ зажигания. Машина завелась.
— Обороты не прибавляй, ногу держи на педали. В любой момент можем поехать!
Толстяк с высоким минут пять стояли у машины и разговаривали. К тому времени наша машина полностью разогрелась. Наконец толстяк сел в машину и тронулся с места.
— Езжай за ним! — сказал Вадик. — Держи дистанцию! Старайся ехать через две машины.
Я пропустил вперед две машины и медленно двинулся за толстяком.
— Очень внимательно веди себя, — объяснял Вадик. — Смотри на светофоры. Нам никак нельзя от него отстать. Если видишь, что мигает желтый свет, то старайся проскочить вместе с ним. Так же и на поворотах, — объяснял Вадик, давая мне урок ведения слежки.
— А зачем мы его ведем?
— Это для нас представляет особый интерес. Только Иваныч все знает. А мы с тобой люди подневольные, выполняем все, что нам говорят, приказывают.
Кататься нам пришлось недолго. Вскоре машина толстяка подъехала к какому-то кабаку, где он пробыл около часа. Затем он поехал по другому адресу. Проехав несколько кварталов, он остановил машину около дома и, тщательно закрыв дверцы, пошел пешком.
— Что, спать пошел? — спросил я.
— Да нет, он тут не живет, — ответил Вадик. — К любовнице, к бабе своей пошел. Ну что, будем ждать… Смотри за машиной.
— А куда он денется? Все равно вернется к машине.
Отсутствовал толстяк часа полтора или немного больше. Вадик отмечал в блокноте все его передвижения и время, ставя какие-то условные знаки.
— А это зачем? — удивился я.
— Это так называемый отчет о работе. Сравниваем его по дням.
— А сколько еще водить нужно?
— Завтра его будут водить другие ребята.
На улице была уже глубокая ночь. Наконец появился толстяк. Он сел в машину и направился в сторону области.
— Ну вот, теперь и домой почесал, за город, — удовлетворенно сказал Вадик. — До Кольца доведем его, а потом отпустим — пускай едет!
— А может, до дома проводим?
— Нет, там движение не интенсивное, машин мало, он может нас запеленговать. Только до Кольцевой дороги доведем.
Вскоре толстяк пересек Кольцевую дорогу и поехал в сторону Богородского шоссе. Мы же развернулись и поехали обратно.
Домой мы вернулись около двух часов ночи. Поужинали, и Вадик сказал:
— Ну что, может, девчонок позовем?
— Что-то, Вадик, я очень устал…
— Да, ведь у тебя сегодня первый рабочий день, — улыбнулся Вадик. — Ничего, завтра мы спим до двенадцати. Вроде никаких особо срочных дел у нас с тобой не предвидится.
Так пролетела неделя. В течение этого времени моя работа состояла в том, что я за кем-то следил, ездил, были бесконечные встречи, переговоры, посещения различных фирм, кооперативов, куда наведывался Вадик, то забирая деньги, то навещая смотрящих, то просто поговорить. Были встречи и с другими бригадами, которые проходили иногда в магазине, иногда в каком-то баре… Каждый раз, выходя, Вадик давал мне пояснения: это люберецкие, это подольские, это измайловские… Со всеми Вадик был знаком.
— Откуда ты их всех знаешь? — поинтересовался я.
— Ну как же, на стрелках участвовали… В принципе это нормальные ребята. У нас с ними хорошие отношения.
Похороны
Сегодня все собрались на кладбище. Хоронят криминального авторитета Костю Черного.
Похороны Черного состоялись через два дня после его загадочного убийства. За это время из Ниццы прилетела его гражданская жена Лена вместе с Ольгой, женой Анатолия Ивановича.
Похоронная команда, которая была образована из членов группировки, выполнила свою задачу превосходно. Было выбрано лучшее место.
На частной фирме купили престижный американский гроб стоимостью около десяти тысяч долларов. Кладбищенские работники должны были сразу же после захоронения поставить памятник.
Работники кладбища, не раз хоронившие уголовных авторитетов, прекрасно понимали, кто является их клиентами, поэтому относились к ним с должным уважением, рассчитывая на большие чаевые.
На похоронах было не так уж много народу. Помимо членов группировки, друзей приехал вор в законе Болт и еще несколько уголовных авторитетов, с кем был знаком покойный.
Толик сразу обратил внимание, что на похоронах присутствуют и оперативники. Многие из них не скрывались — снимали всех присутствующих на видеокамеру. Вероятно, так они фиксируют новые лица, принадлежащие к тем или иным группировкам.
Вся церемония заняла не более тридцати минут. Сначала было отпевание в небольшой церквушке, расположенной рядом с кладбищем, затем перед могилой, усыпанной цветами, несколько слов сказали Болт и Анатолий Иванович. Гроб с телом Кости Черного был опущен в могилу.
После похорон должны были состояться поминки. Они были организованы в небольшом ресторанчике, который находился недалеко от кладбища.
Вторник
Сегодня все собрались в одном пабе. Старшой назначил что-то вроде собрания. Толик начал нам объяснять, что в ближайшее время мы можем стать одной из ведущих и могущественнейших бригад в Москве.
— Поймите, братва, — говорил он, — не количество голов и штыков определяет ситуацию, а состояние мобильности, оперативности и, самое главное, неуязвимости людей. Пусть нас будет тридцать человек, но всегда можем подсечь любую группировку, в которой триста человек! Потому что мы — суперорганизация и нам нет равных. К тому же у нас есть мощная поддержка. Вы даже не знаете, какие люди нас оберегают и помогают нам! Эти люди имели очень широкие погоны в прошлом, — пояснил он, намекая на какого-то ментовского бугра. — И они нас в обиду не дадут. Кроме того, на нас работают лучшие адвокаты, так что, если кто попадет в места не столь отдаленные, знайте, что долго вы там не задержитесь.
Севка стал рассказывать про СИЗО и тюрьму. Он там сам не раз бывал.
— Тюрьма и следственный изолятор — это часть нашей работы. Поэтому я хочу, чтобы вы четко знали, что тому, кто попадет туда и будет там держать язык за зубами, не раскроется, тому гарантированы наше участие и помощь. Кто, наоборот, «поплывет» — под прессом ли или как еще, — тому смерть!
Затем он долго разъяснял, как себя вести в следственном изоляторе.
